Статистика, кажется, демонстрирует: коронакризис закончен. ВВП России достиг уровня декабря 2019 года, рубль стабилен, хотя инфляция и остается чрезмерной. Но в июне – июле промышленность стала тормозить, а к концу года могут возобновиться и санкционные атаки Запада.
Неопределенность вносят и выборы в Государственную думу – в ЕС и США явно готовятся к их непризнанию. О перспективах и рисках развития социально-экономической ситуации в стране – в интервью партнера, директора Института стратегического анализа ФБК Grant Thornton Игоря Николаева.
– Что можете сказать о текущем состоянии экономики, о рубле? Все-таки август, а этот месяц для рубля редко бывал хорошим.
– Думаю, что в текущем августе ничего особо плохого ждать не стоит. Ну сами посмотрите: мировые цены на нефть на высоком уровне – выше 70 долларов США за баррель; санкционное давление на Россию точно не усиливается, а после фактически решенного вопроса о достройке «Северного потока – 2» можно даже говорить о его некотором снижении; российская экономика пока демонстрирует достаточно неплохие темпы восстановления. Вот три макрофактора, и все они говорят о том, что с рублем в августе все будет, в общем-то, спокойно. Я бы ориентировался к концу месяца на курс, близкий к текущим показателям – около 73–74 рублей за доллар США. Плюс учтем еще и политический фактор: в сентябре состоятся выборы в Госдуму, и для властей важно сохранить стабильность курса как доказательство благополучия в экономике.
– А что с долларом США? На Петербургском международном экономическом форуме главной новостью стало анонсированное министром финансов Антоном Силуановым решение российских властей о выведении доллара из структуры валютных активов Фонда национального благосостояния (ФНБ). Это окажет какое-то влияние на курс рубля, на экономику в целом?
– Уже можно сказать, что значительного влияния и на курс, и на экономику в целом это решение не оказало. Напомню, что президент Владимир Путин потом сказал, что Россия не собирается избавляться от доллара как от резервной валюты. Просто она вынуждена выходить на расчеты в других валютах в связи с «практическим значением» санкций США.
И все-таки следует признать, что отказ от доллара США в ФНБ – это именно отказ от доллара как от резервной валюты, потому что ФНБ – это и есть наш резервный фонд.
Напомню, что структура валютных активов ФНБ выглядела до недавнего времени следующим образом: доли доллара США и евро – по 35%, юаня – 15%, фунта стерлингов – 10%, японской иены – 5%. Новая структура такая: доллар США – 0%, евро – 40%, юань – 30%, фунт стерлингов и иена – по 5%. И еще появилось золото с долей в 20%. Как видим, помимо того что доллар обнуляется, увеличивается доля в евро на 5 процентных пунктов, доля юаня увеличивается в 2 раза, появляется золото, а доля фунта стерлингов уменьшается.
Надо признать, что, обнуляя доллар, мы обнуляем активы, номинированные в основной на сегодняшний день международной резервной валюте. Причем доллар США является таковой не потому, что так захотелось Федеральной резервной системе. Просто он сегодня представляет одну из двух крупнейших экономик мира. Мало того что экономика США – одна из двух крупнейших (наравне с китайской), так она еще и одна из самых эффективных. Именно потому доллар США и продолжает оставаться основной международной резервной валютой.
И еще на всякий случай. За 2020 год доллар США (по курсу в рублях) подорожал на 19%. Хорошая доходность, надо сказать.
– А что по поводу снижения санкционных рисков?
– Доллар США обнуляем, а долю в евро увеличиваем. Но ведь у нас как минимум остаются высокими санкционные риски и со стороны Евросоюза. Да и фунты стерлингов мы пока еще оставляем. Япония, не будем забывать, тоже в списке стран, которые ввели санкции против нас. А если завтра санкции со стороны этих стран усилятся еще больше, мы также побежим из соответствующих валют, как из доллара США? И куда мы тогда прибежим? В одни юани? А, да, еще в золото.
Вы уверены, что юань – это такая уж безрисковая валюта? Курс юаня, как известно, достаточно жестко регулируется китайскими властями.
Доллар может нравиться или нет, но он по-прежнему доллар. И, судя по тому, как стремительно восстанавливается американская экономика после коронавирусного кризиса, свои позиции «зеленый» сдавать не собирается.
Политика управления резервами должна быть абсолютно прагматичной. Здесь не должно быть эмоциональной политизированности решений. В противном случае мы можем оказаться в одно не самое прекрасное время с серьезно похудевшими резервами. Только и останется что вопрошать: «Где деньги, Зин?».
– Стоит ли беспокоиться о ценах на нефть?
– За цены беспокоиться не стоит, все-таки в мире наблюдается относительно быстрое постковидное восстановление. Но и обольщаться неплохим их уровнем сегодня тоже не стоит. А вот думать о том, что будет с мировым спросом на нефть, следует. Думать надо и о том, так ли уж безоблачны перспективы того, что нашу нефть будут продолжать покупать в прежних объемах. Я напомню, что в конце апреля Европарламент принял резолюцию с предложением отказаться от российских нефти и газа. Сказано это было с оговоркой «в случае продолжения агрессии в Украине». Но прозвучало же!
Можно, конечно, отмахиваться и от этого, полагая, что все это несерьезно, типа «да куда они денутся без нашей нефти». Но вряд ли так рассуждать было бы правильно и дальновидно.
Во-первых, история развития санкционного противостояния говорит о том, что оно, несмотря на временные затишья, усиливается. И то, что казалось раньше невероятным, вполне может стать, к сожалению, реальностью. Вспомните, что еще совсем недавно говорили о санкциях в отношении российского госдолга. Казалось, что этого не может быть, а теперь это уже реальность.
Во-вторых, следует признать, что для отказа от российских энергоносителей формируются вполне благоприятные условия. Пандемия коронавируса вообще ознаменовала глобальный уход от политики безудержного потребления энергоресурсов. Спрос на нефть в обозримой перспективе до уровня 2019 года не восстановится. «Зеленые» партии в ЕС набирают силу. Германия в этом отношении является ярким примером.
Плюс возобновление ядерной сделки с Ираном, ставшее возможным после возвращения в этот процесс США, создает хорошие перспективы для увеличения поставок на мировой рынок иранской нефти.
Не теряют своих надежд на дальнейшее завоевание рынков и сланцевые нефтедобытчики из США.
Есть и другие факторы, свидетельствующие, что ЕС становится все менее зависимой от импорта российской нефти.
Поэтому, когда слышишь оценки с претензией на оригинальность, что если отключат от SWIFT, то за нашу нефть европейцам придется расплачиваться чемоданами рублей, как-то задумываешься: может, у европейцев и не будет такой необходимости. И что тогда?
– Однако пока до этого далеко. А потому – к текущим проблемам. Одна из важнейших – бедность. Каковы перспективы ее решения?
– По итогам I полугодия 2021 года реальные располагаемые денежные доходы населения выросли на 1,7% по сравнению с соответствующим периодом 2020 года. Это несколько обнадеживает, потому что в 2014–2020 годах реальные доходы населения упали почти на 10%. Но я вот о чем хочу сказать. Вам никогда не приходила в голову такая простая мысль: если известно количество бедных, то есть людей с денежными доходами ниже величины прожиточного минимума, то можно достаточно легко оценить, сколько надо денег, чтобы доходы бедных стали выше черты бедности? Согласитесь, это вполне решаемая задачка.
Существует такой официальный статистический показатель как дефицит денежного дохода. Определяется этот показатель как сумма денежных средств, необходимая для доведения доходов населения с денежными доходами ниже прожиточного минимума до величины прожиточного минимума. По итогам 2020 года дефицит денежного дохода, по данным Росстата, составил 726,9 миллиарда рублей. Это большие деньги. Они сопоставимы, к примеру, с расходами федерального бюджета в 2020 году на высшее образование – 621,8 миллиарда рублей. Но это же вполне подъемные деньги.
Однако неправильно было бы думать, что вот так просто можно решить проблему бедности в стране, просто добавив денег. В России так и пытались решить эту проблему – просто добавив денег. Хотя и не в тех объемах, в которых надо было бы. В президентском послании Федеральному собранию 2003 года была поставлена задача преодоления бедности. А в 2018 году одной из национальных целей стала задача снижения уровня бедности в два раза к 2024 году. Однако в 2020 году достижение этой национальной цели сдвинули аж до 2030 года (стало понятно, что к 2024 году никак не получается) И конкретизировали, что бедность должна быть снижена в два раза по сравнению с 2017 годом. Подводим итог: в 2003 году была поставлена задача преодолеть бедность, а сегодня мы только надеемся снизить ее в два раза к 2030 году. Получается 27 лет. Не великоват ли срок для частичного решения этой актуальнейшей задачи?
Проблему не удастся решить, просто добавив денег. С каждым годом эта необходимая сумма будет только возрастать. Решение проблемы бедности – это далеко не только ответственная и, я бы даже сказал, нежадная социальная политика, но это и развитие предпринимательства, укрепление института собственности. Приведу такие красноречивые данные: если в 2000 году доля доходов от предпринимательской деятельности в общих денежных доходах населения составляла, по данным Росстата, 15,4%, то в 2020 году она уже составила всего лишь 5,2%. Вот уж точно, можно раздавать рыбу, а можно – удочки. Но раздавать удочки у нас государство, похоже, не стремится.
– С бедностью понятно. Ждет ли нас устойчивый и значимый экономический рост?
– Пока мы будем фиксировать восстановительный экономический рост. Данных Росстата по II кварталу 2021 года по динамике ВВП пока нет, но помесячные данные в разрезе видов экономической деятельности позволяют уверенно говорить, что, начиная с II квартала 2021 года, экономический рост в России будет. Вопрос действительно в том, будет ли он значимым и устойчивым.
Честно говоря, меня все больше начинают тревожить экономические последствия пандемии COVID-19. Мы их, за исключением локдауна весны 2020 года, не очень-то и ощущали. Однако если эпидемиологическая ситуация долгое время остается тяжелой (что мы и наблюдаем в России в летние месяцы 2021 года), то и без локдаунов ситуация постепенно будет ухудшаться. По-моему такие перспективы развития ситуации пока явно недооцениваются. И напрасно. Пандемия далеко не закончилась. Так что, возвращаясь к началу разговора, в августе, в ближайшие месяцы все будет ничего, а вот потом может быть ничего хорошего.